Чандреш подходит к окну и, бросив скомканный лист на стопку каких-то документов на стуле, начинает разглядывать развешенные на окне чертежи, напряженно о чем-то думая.
Поппет расчищает на столе место, чтобы поставить портфель, перекладывает книги, оленьи рога и резных нефритовых черепашек. Сумку она оставляет на полу неподалеку.
– Что ты здесь делаешь? – спрашивает Чандреш, обернувшись к Поппет и глядя на нее так, словно только сейчас обнаружил ее присутствие.
Щелкнув замками, Поппет открывает портфель и достает из него толстую пачку документов.
– Вы должны оказать мне одну услугу, Чандреш, – говорит она.
– Какого рода?
– Я хочу, чтобы вы отказались от права собственности на цирк.
Поппет с трудом находит на столе перьевую ручку и пишет на какой-то ненужной бумажке свое имя, проверяя наличие чернил.
– Начнем с того, что цирк никогда мне не принадлежал, – бормочет Чандреш.
– Еще как принадлежал, – возражает Поппет, пририсовывая к букве «П» завитки и виньетки. – Именно вы были его идейным вдохновителем. Но я знаю, что теперь вам не до него, и мне подумалось, что будет лучше, если у цирка появится новый владелец.
Чандреш раздумывает несколько мгновений, но потом, кивнув, подходит к столу, чтобы пробежать глазами договор.
– Здесь упоминаются Итан и Лейни, но я не вижу имени тетушки Падва, – замечает он, листая страницы.
– Я поговорила с каждым, – говорит Поппет. – Мадам Падва решила больше не принимать участия в делах цирка, однако она убеждена, что с ее обязанностями вполне может справиться мисс Берджес.
– А кто такой мистер Кларк? – интересуется Чандреш.
– Один мой очень близкий друг, – отвечает Поппет, покрывшись легким румянцем. – И он позаботится о цирке, как никто другой.
Когда Чандреш заканчивает читать договор, она протягивает ему ручку.
Он нетвердой рукой выводит на листе собственное имя и роняет ручку на стол.
– Не могу выразить, как я вам благодарна, – перед тем, как убрать договор в портфель, Поппет дует на чернила, чтобы они поскорее высохли.
Ленивым жестом отмахнувшись от ее слов, Чандреш возвращается к окну и вновь устремляет взгляд на многочисленные чертежи, развешенные на нем.
– Что это за чертежи? – любопытствует Поппет, закрывая портфель.
– Мне досталась от Итана целая кипа этих… планов, а я ума не приложу, что с ними делать, – говорит Чандреш, указывая на горы бумаг, в которых утопает его кабинет.
Сняв пальто, Поппет бросает его на спинку стула, чтобы было удобнее рассмотреть чертежи и наброски, свисающие с полок, закрепленные на зеркалах и окнах, пришпиленные к картинам на стенах. На одних изображены целые комнаты, на других части фасада, анфилад и залов. Дойдя до разноцветной пробковой мишени с торчащим из нее серебряным кинжалом, она останавливается. На лезвии видны капли запекшейся крови. Когда Поппет продолжает путь, кинжал исчезает, но Чандреш этого не замечает.
– Это планы реконструкции дома, – говорит она, бродя по комнате, – просто они ужасно перепутаны.
– Это будущий музей, – объясняет она, мысленно сопоставив часть набросков с домом, являвшимся к ней в видениях. Все бумаги перепутались, однако сомнений у нее нет. Она снимает несколько чертежей и меняет их местами, чтобы расположить в правильной последовательности – этаж за этажом.
– Речь о новом доме, не об этом, – поясняет она, заметив недоверие во взгляде Чандреша. Сняв очередную порцию набросков дверей – разные варианты одного входа, она раскладывает их вереницей на полу так, чтобы каждый вел в свою комнату.
Чандреш наблюдает, как она меняет местами планы помещений, и на его лице появляется улыбка, когда он начинает понимать, что к чему. Подключившись к ее занятию, он сам вносит несколько изменений, пририсовывая вокруг древнего египетского храма, изображенного на голубой прусской чертежной бумаге, колонны с круговыми книжными полками. Они вдвоем сидят на полу, подбирая сочетания комнат, коридоров и лестниц.
Чандреш хочет было позвать Марко, но обрывает себя на полуслове.
– Все время забываю, что его нет, – жалуется он Поппет. – Однажды он ушел и больше не вернулся. Даже записки не оставил. Для человека, который непрестанно что-то писал, это несколько неожиданно.
– Насколько мне известно, его отъезд не был запланирован, – говорит Поппет. – И я помню, как он был расстроен тем, что не успел уладить здесь все дела.
– Ты знаешь, почему он ушел? – спрашивает Чандреш, поднимая на нее глаза.
– Он ушел, чтобы быть вместе с Селией Боуэн, – отвечает Поппет и не может сдержать улыбку.
– Вот как! – восклицает Чандреш. – Не замечал за ним ничего такого. Что ж, рад за них. Чем не повод для тоста!
– Тоста?
– Ну да, шампанского у нас нет, – соглашается Чандреш, отодвигая в сторону нагромождение пустых бутылок, чтобы выложить на полу очередную порцию эскизов. – Вместо тоста мы посвятим им комнату. Как думаешь, какая бы им приглянулась?
Поппет разглядывает планы и наброски. Она видит несколько, которые, как ей кажется, могли бы прийтись по душе кому-то из них. Наконец она останавливает выбор на рисунке, изображающем круглое помещение без окон. Свет проникает туда сквозь аквариум с золотыми рыбками, встроенный в потолок. От комнаты веет завораживающей безмятежностью.
– Вот эта, – говорит она.
Взяв карандаш, Чандреш размашисто пишет по краю листа: «Посвятить М. Алисдеру и С. Боуэн».
– Если хотите, я помогу вам найти нового секретаря, – предлагает Поппет. – Я могу ненадолго задержаться в Лондоне.
– Спасибо, дорогая, это было бы весьма кстати.
Большая сумка, оставленная Поппет на полу, неожиданно валится набок с глухим стуком.
– Что у тебя там? – спрашивает Чандреш, опасливо глядя на сумку.
– Я привезла вам подарок, – весело объявляет Поппет.
Она поднимает сумку и бережно вынимает крошечного черного котенка с белыми пятнышками на лапках и хвосте. Он выглядит так, словно его обмакнули в сливки.
– Ее зовут Ара, – говорит Поппет. – Она умеет приходить на зов и обучена паре-тройке смешных фокусов, но больше всего ей нравится подставлять ушко, чтоб за ним почесали, и сидеть на подоконнике. Я подумала, что вам придется по душе такой компаньон.
Поппет опускает котенка на пол и держит руку над его головой. Тихонько мяукнув, котенок поднимается на задние лапки, чтобы облизать ее пальцы, а потом замечает Чандреша.
– Привет, Ара, – улыбается он.
– Я не стану возвращать вам память, – говорит Поппет, глядя, как котенок пытается забраться Чандрешу на колени. – Я даже не уверена, что у меня бы получилось, попытайся я это сделать, а вот Виджет, скорее всего, справился бы. Но я не думаю, что вам нужно тащить на своих плечах этот груз. Пожалуй, смотреть вперед куда вернее, чем оглядываться назад.